How in Russia hide the truth about the magnitude of the disaster
Forest fires-2017. How in Russia hide the truth about the magnitude of the disaster
14 September 2017
published by https://www.openrussia.org
English version of the news. Note: the news has been translated by Google translator. Original version in the link provided.
The summer of 2017 did not have a record in terms of the number of forest fires, but he still has every chance to become a leader in the last 18 years. According to the official data of Avialesoohrana on 10 September, since early 2017, 10 475 forest fires with a total area of 4,632,358 hectares have been recorded in Russia. However, experts from independent environmental organizations believe that the real figure may seriously differ from what the departments say to us, and the silence of objective information about the scale of forest fires is the main cause of uncontrolled natural disasters.
Half-truth is already honesty
The fire season of 2017 in Russia ends in October. In several regions, the situation is still tense. Fires in Russia in 2017 began in March – the first foci appeared in the forests of Primorye, Khabarovsk Territory, Voronezh and Irkutsk regions. Over the summer, most forests were burned in the Far Eastern (2 202 705 hectares) and Siberian (2 110 772 hectares) federal districts. The figure of 4.6 million hectares of burnt forests and forest lands, voiced by Avialesohrana, is not final this year, says Nikolai Shmatkov, director of the WWF forest program, although most changes in this data are unlikely to happen .
At the same time, the real extent of fires can be understated, say environmentalists. Greenpeace experts in Russia note that the area of burnt forests and forest lands in 2017 may reach 8.3 million hectares – this is almost double the official statistics. These data are offered by the Information System for Remote Monitoring of Forest Fires of the Federal Forestry Agency (ISDM-Rosleskhoz).
In Greenpeace they say that this year the difference between official data and real scale is not as great as in previous years: “In 2017, for the first time in history, the main part of the forest fires area in the catastrophically burning regions of the North, Siberia and the Far East fell into the official operational reporting “.
With such a conclusion, WWF expert Nikolai Shmatkov agrees: “For the last ten years this is the most objective figure of the state statistics for assessing the extent of forest fires. There are certain discrepancies with the data of space monitoring in individual areas – this is most clearly seen, for example, in the Irkutsk region. But while this is the closest figure to reality. ”
Ecologists Greenpeace called the concealment of data on forest fires in Russia the most common way to “fight” with the elements. The data is distorted many times and over the years, so this year the understatement of the truth is only two times already perceived as honesty.
“Nobody in the world hides his head in the sand”
It is this desire of various departments to embellish the real picture and is the reason for the ever growing area of forest fires, says Nikolai Shmatkov: “Let this figure be high, let it be frightening for someone. At us all state planning, financing, distribution of budgetary funds and many other things are based in one way or another on official statistics – not on the data of non-governmental organizations, not on any expert assessments. If we constantly time each other and try to improve statistics, because we do not want to show forest fires, then we are in a vicious circle: there is no money for extinguishing and prevention, because this problem is officially underestimated. Out of this circle, the only way out is to: bring state statistics in line with reality and soberly assess the problems. ”
At the same time, the expert notes that forest fires of such magnitude are not unique for Russia: a similar situation develops in the USA, Canada, Australia and other countries. “This is due to climate change, due to the fact that it is not always possible to effectively conduct preventive work with the population, due to damage to trees by pests. But nobody in the world, unlike us (up to this year), does not hide a head in the sand: now more than half of the budget of the US Forest Service is spent on prevention and combating forest fires, and this figure grew from year to year. From a serious problem, the right conclusions are drawn, “says Nikolai Shmatkov.
The official results of the fire-dangerous season of 2017 will be summed up closer to November – and this figure has a chance to be almost truthful.
“It is not enough to put the signs” Take care of the forest from the fire “and draw the animals that die in the fire – this has not affected anyone for a long time”
In August, the head of Rosleskhoz Ivan Valentik estimated the projected material damage from forest fires in 2017 at 9.5 billion rubles. This figure is still very far from the truth, Nikolai Shmatkov believes: “It is not very clear by what method this figure was calculated – it seems to me that it is understated, and seriously. It is emotionally understandable why this is done – it will frighteningly sound the real figure, because it is several times larger than what was voiced. I would like to understand by what method the calculation was carried out: whether the direct damage to all the dead timber was accounted for, whether the estimates of the lost ecosystem services provided by the forest were included here. ”
According to the calculations of the head of the forest department of Greenpeace Russia Alexei Yaroshenko, the figure voiced by Ivan Valentin can be understated more than two hundred times, and in fact material damage can reach up to one trillion rubles.
According to Avialesoohran estimates, the most powerful element this summer was raging in Siberia: 1.6 million hectares of forests and forest lands burned in Yakutia, 967,000 hectares in the Irkutsk Region, and 510,000 hectares in the Krasnoyarsk Territory. This situation is not normal for this region, explains Shmatkov: “The number of fires this year was much higher than usual. This is connected with weather anomalies, and with underfunding of the forest sector, with poorly maintained preventive work. The weather is always the determining factor. ”
The existing methods of preventing forest fires can no longer work effectively, Nikolai Shmatkov is convinced: “The problem is primarily with the population. The forest is not burned by enemies of the people or pests: forest fires are caused either by improper management of forestry (for example, by burning felling residues), or because of tourists and hunters who leave fires that are not extinguished. These are typical causes of forest fires, like the agricultural fir, the burning of dry grass, or hooligan arsons. And we do not conduct methodological preventive work. It is not enough to put the signs “Take care of the forest from the fire” and draw the animals that perish in the fire – this has not affected anyone for a long time. ”
In Russia, for several years, there was a program to prevent fires, in which specialists worked with the population, Shmatkov said. However, it was conducted only in several regions immediately after the large-scale fires around Moscow in 2010 and lasted only a few years – when the element subsided, the program quickly curtailed: “In many other countries, programs to prevent forest fires at the municipal level have been developed. At us something similar was, but now it leaves, and in Siberia, in my opinion, such work never was conducted. We must descend to the local level, to the level of villages and country cottages and work with almost everyone. This requires qualified personnel, an understanding of who is doing it – the Ministry of Agriculture, the Ministry of Emergencies or the “Rosleskhoz”, what responsibility the municipal authorities have for this. All this should be thought out and linked into a single program, and as long as this does not exist, we will not be able to solve the problem of forest fires. ”
Лесные пожары-2017. Как в России скрывают правду о масштабах бедствия
Russia: Лето 2017 года не cтало рекордным по количеству лесных пожаров, но у него еще есть все шансы войти в число лидеров за последние 18 лет. По официальным данным «Авиалесоохраны» на 10 сентября, с начала 2017 года в России было зафиксировано 10 475 лесных пожаров общей площадью 4 632 358 гектаров. Однако эксперты независимых экологических организаций считают, что реальная цифра может серьезно отличаться от того, что нам говорят ведомства, а замалчивание объективной информации о масштабах лесных пожаров и есть главная причина неконтролируемых стихийных бедствий.
Полуправда — уже честность
Пожароопасный сезон 2017 года в России заканчивается в октябре. В нескольких регионах сейчас обстановка по-прежнему остается напряженной. Пожары в России в 2017 году начались еще в марте — первые очаги появились в лесах Приморья, Хабаровского края, Воронежской и Иркутской областей. За лето больше всего лесов сгорело в Дальневосточном (2 202 705 гектаров) и Сибирском (2 110 772 гектаров) федеральных округах. Озвученная «Авиалесоохраной» цифра в 4,6 миллионов гектаров сгоревших лесов и лесных земель — не финальная в этом году, считает директор лесной программы Всемирного фонда дикой природы (WWF) Николай Шматков, хотя больших изменений в этих данных, скорее всего, уже не произойдет.
При этом реальные масштабы пожаров могут быть занижены, считают экологи. Эксперты Гринпис России отмечают, что площадь сгоревших лесов и лесных земель в 2017 году может достигать 8,3 миллионов гектаров — это почти вдвое больше официальной статистики. Эти данные предлагает Информационная система дистанционного мониторинга лесных пожаров Федерального агентства лесного хозяйства (ИСДМ-Рослесхоз).
В Гринпис говорят, что в этом году разница между официальными данными и реальными масштабами не так велика, как в прежние годы: «В 2017 году впервые в истории основная часть площади лесных пожаров по катастрофически горевшим регионам Севера, Сибири и Дальнего Востока попала в официальную оперативную отчетность».
С таким выводом согласен и эксперт WWF Николай Шматков: «За последние десять лет это наиболее объективная цифра государственной статистики по оценке масштабов лесных пожаров. Есть определенные расхождения с данным космического мониторинга по отдельным областям — наиболее четко это видно, например, по Иркутской области. Но пока это наиболее близкая к действительности цифра».
Экологи Гринпис называют сокрытие данных о лесных пожарах в России самым распространенным способом «борьбы» со стихией. Данные искажаются многократно и на протяжении многих лет, поэтому в этом году преуменьшение правды всего в два раза уже воспринимается как честность.
«Никто в мире не прячет голову в песок»
Именно это стремление различных ведомств приукрасить реальную картину и является причиной постоянно растущей площади лесных возгораний, считает Николай Шматков: «Пускай эта цифра будет высокая, пускай она будет пугающей для кого-то. У нас все государственное планирование, финансирование, распределение бюджетных средств и многое другое так или иначе основано на официальной статистике — не на данных неправительственных организаций, не на каких-то экспертных оценках. Если мы постоянно врем друг другу и пытаемся улучшить статистику, потому что не хотим показывать лесные пожары, тогда мы попадаем в замкнутый круг: на тушение и профилактику нет денег, потому что эта проблема официально недооценена. Из этого круга выход только такой: надо приводит государственную статистику в соответствие с реальностью и трезво оценивать проблемы».
В то же время эксперт отмечает, что лесные пожары таких масштабов — не уникальное для России явление: подобная ситуация складывается в США, Канаде, Австралии и других странах. «Это происходит из-за изменения климата, из-за того, что не всегда удается эффективно вести профилактическую работу с населением, из-за повреждения деревьев насекомыми-вредителями. Но никто в мире, в отличие от нас (до этого года), голову в песок не прячет: сейчас больше половины бюджета лесной службы США тратится на профилактику и борьбу с лесными пожарами, и эта цифра росла из года в год. Из серьезной проблемы делают правильные выводы», — рассказывает Николай Шматков.
Официальные итоги пожароопасного сезона 2017 года будут подведены ближе к ноябрю — и у этой цифры есть шанс быть почти правдивой.
«Мало поставить знаки „Берегите лес от огня“ и нарисовать гибнущих в пожаре зверюшек — это уже давно ни на кого не влияет»
В августе глава «Рослесхоза» Иван Валентик оценил прогнозируемый материальный ущерб от лесных пожаров в 2017 году в 9,5 миллиардов рублей. Это цифра по-прежнему очень далека от правды, считает Николай Шматков: «Не очень понятно, по какой именно методике эта цифра рассчитывалась — мне кажется, что она занижена, причем серьезно. Эмоционально понятно, почему это делается — будет пугающе озвучивать реальную цифру, потому что она в несколько раз больше, чем то, что озвучили. Хотелось бы понять, по какой методике проводился расчет: учитывался ли прямой ущерб всей погибшей деловой древесины, включались ли сюда оценки утраченных экосистемных услуг, которые дает лес».
По подсчетам руководителя лесного отдела Гринпис России Алексея Ярошенко, озвученная Иваном Валентиком цифра может быть занижена более чем в двести раз, а в действительности материальный ущерб может достигать суммы до одного триллиона рублей.
По оценкам «Авиалесооохраны», наиболее сильно стихия этим летом бушевала в Сибири: в Якутии сгорело 1,6 миллионов гектаров лесов и лесных земель, в Иркутской области — 967 тысяч гектаров, в Красноярском крае — 510 тысяч гектаров. Такая ситуация не является нормальной для этого региона, объясняет Шматков: «Число пожаров в этом году было гораздо выше, чем обычно. Это связано и с погодными аномалиями, и с недофинансированием лесного сектора, со слабо ведущейся профилактической работой. Погода как всегда является определяющим фактором».
Существующие способы профилактики лесных пожаров уже не могут работать эффективно, убежден Николай Шматков: «Тут проблема прежде всего в работе с населением. Лес жгут не враги народа и не вредители: лесные пожары возникают либо при неправильном ведении лесного хозяйства (например, при сжигании порубочных остатков), либо из-за туристов и охотников, которые оставляют непотушенные костры. Это типичные причины лесных пожаров, как и сельскохозяйственный пал, сжигание сухой травы, либо хулиганские поджоги. А методическая профилактическая работа у нас не ведется. Мало поставить знаки „Берегите лес от огня“ и нарисовать гибнущих в пожаре зверюшек — это уже давно ни на кого не влияет».
В России в течение нескольких лет существовала программа по предотвращению пожаров, в рамках которой специалисты работали с населением, рассказывает Шматков. Однако она проводилась только в нескольких регионах сразу после масштабных возгораний вокруг Москвы в 2010 году и продлилась всего несколько лет — когда стихия поутихла, программа быстро свернулась: «Во многих других странах разработаны программы по предотвращению лесных пожаров на муниципальном уровне. У нас что-то подобное было, но сейчас это уходит, а в Сибири, по-моему, такая работа никогда не велась. Надо спускаться на местный уровень, на уровень деревень и дачных поселков и работать практически с каждым человеком. Это требует квалифицированных кадров, понимания, кто это делает — Минсельхоз, МЧС или „Рослесхоз“, какая ответственность муниципальных органов власти за это. Всё это должно быть продумано и увязано в единую программу, и пока этого нет, проблему лесных пожаров нам не решить».
